ОпросТЕМЫСПРАВКАПоиск |
Люди и судьбыВоспоминания![]() ![]() Годы идут, меняются поколения, и роковые вехи двадцатого века становятся достоянием учебников. Чем дальше отделяет нас время от событий прошедшего столетия, тем больше появляется книг, мнений, суждений, где авторы переосмысливают и ставят под сомнение бытовавшие ранее взгляды на ключевые события в жизни советского общества. Хорошо это или плохо? Сторонников как «традиционной», так и «обновленной» версии истории найдется предостаточно. Одним по душе выхолощенная и «причесанная» история, написанная в кабинетах советских идеологов, другие с особым аппетитом набрасываются на компрометирующие факты. Вот и спорят между собой внуки и правнуки тех, кто жил в те годы, боролся и побеждал. Мало осталось в живых свидетелей страшных событий, произошедших на наших землях в первой половине 20-го века. И тем более ценными являются их воспоминания для потомков. Хотелось бы рассказать о судьбе еще одного героя эпохи. Человека, который вопреки советской тоталитарной системе, лишившей ребенка детства и семьи, назло фашистским захватчикам, отобравшим юность и многих друзей, выжил и, достойно выдержав все ниспосланные испытания, остался добрым и радушным человеком. На протяжении всей войны: от трагического 1941-го до победного 1945 года – руки героя нашего повествования были в крови не убитых противников, а спасенных ею солдат… Свои воспоминания Анна Николаевна Кривоспицкая (в девичестве Абрамович) начала с рассказа о семье и событиях, которые лишили ее детства и заставили скитаться по чужим домам в поисках крова и хлеба. – Семья у нас была небольшая: мама, папа и трое детей, – рассказывает Анна Николаевна. – Когда отца за нежелание идти в колхоз арестовали, а потом расстреляли, мне было семь лет, младшей сестре пятый год шел, а брату и вовсе три месяца исполнилось. Из дома нас выгнали, а все имущество реквизировали. На всю жизнь запомнилась и сейчас, несмотря на годы, стоит перед глазами картина: комсомольцы запрягли нашу серую в яблоках лошадь и гоняли ее по деревне. Загнанная, в мыле, бока запали – бедное животное было уже не в силах бежать, а «борцы за народное счастье» продолжали стегать ее кнутами, пока, вконец обессилев, лошадь не рухнула замертво наземь. Мать с детьми сослали в Архангельскую область.Таких «врагов народа» здесь оказалось немало. Условия для жизни были ужасные. Вскоре во многих семьях начали умирать дети. Тогда власти разрешили родственникам забрать малышей. За нами приехал брат матери и увез обратно в деревню Лапени Чаусского района. Сестру и брата вскоре забрали родственники отца, а я осталась у дяди. И хоть Аня вернулась на малую родину и оказалась в кругу близких людей, жизнь ее по-прежнему оставалась тяжелой. – Жена маминого брата с порога так и сказала: «Зачем привез этих выродков, мне теперь еще и их кормить? Батьку расстреляли и их туда же». Я как стояла, так и обомлела от такого приема, – делится пережитым Анна Николаевна. – Увидит, что дядя меня кормит, начинает кричать: «Ах ты, кулацкая морда, вот только пойду братьям скажу, очутишься там, где все твои…», а братья у нее в коммунистах ходили и были при власти. Вот она дядю ими и пугала. После очередной такой угрозы он вывел меня из дома и сказал, чтобы больше я сюда не приходила. – Бабушка с дедушкой забрали меня и брата к себе, – вспоминает Анна Николаевна. – Мать из ссылки вернулась с тремя детьми и жила отдельно от нас. Дед был хорошим плотником, его навыки помогали нам выживать. Ведь земли нам, как «кулакам», даже под гряды не дали. А жить-то надо! Вот он кому что смастерит, отремонтирует – дадут продуктов. С очередного заработка вернулся с поросеночком. Решили, что лучше оставить животину, подкормить. На дворе было лето, мы его травой и откармливали. Как узнали про это – что тут началось! Приехали, отобрали этого поросенка, деда налогом обложили. Один из начальства, даже не побрезговав, при обыске забрал мое пальтишко. Я заплакала, ухватилась ручонками и не отпускаю, так он палкой меня дубасил до тех пор, пока не выпустила пальто из рук. Так шли год за годом, Аня росла, училась в школе и готовилась получить специальность. – Это сейчас все на русском языке разговаривают, а раньше, в годы моей юности, больше на польском да на белорусском говорили, русский язык плохо знали. Школу окончила хорошо, несмотря на то, что отношение ко мне, как к дочери «врага народа», было соответствующее. В Чаусах раньше было училище, где готовили медсестер, вот я и решила туда поступать. Отучилась два года, хорошо успевала по всем дисциплинам, предлагали даже попробовать поступить в институт. Но куда там! Одеть и обуть нечего, денег ни копейки – какая тут учеба, да еще так далеко от дома! – восклицает наша собеседница. Когда началась война, Анна продолжала учебу и готовилась к выпускным испытаниям. – Приехали, а на путях уже стояли грузовые красные вагоны – санлетучка. Куда ни глянь, везде раненые: кого на машине везут, кого на подводе, а то и просто на носилках несут. Со всех сторон стоны, ругань, все суетятся. Раненых солдат в спешке грузили как дрова, прямо на пол вагона, – продолжает рассказ очевидец событий. – Погрузили, вот-вот составы тронутся, я уже назад собралась возвращаться, как вдруг начальник санлетучки кричит: «Быстро прыгай в вагон». Как я не убеждала, что меня отправили только сопроводить до вокзала, он ни в какую. «Кто их будет обслуживать в пути, а ну-ка марш!» – как гаркнет на меня, – вспоминает Анна Николаевна. – Ничего не оставалось, пришлось ехать. Никто ведь не думал, что так выйдет. На мне сарафанчик да белые босоножки – вот и вся одежда. – Первый раз нас чуть не разбомбили еще под Веремейками, потом чудом спаслись под Рославлем, так под огнем добрались до Брянска. Уже в Кричеве мы узнали, что Чаусы заняты немцами. Страшно было не только от бомбежки, но и от собственного бессилия. Раненые просят помощи, воды, а помочь им нечем: ни бинтов, ни лекарств у нас не было. Со всех сторон только и доносится: «Сестричка, помоги», с ума можно было сойти. С первых дней войны и до Победы Анна Николаевна прослужила при армейских полевых подвижных госпиталях. – Мы собирали раненых с боевых позиций и переправляли их в тыл. Наш поезд всегда был вблизи боевых действий, каждый день ходили под смертью. Ежедневные бомбежки, несколько раз чудом вырывались из окружений. Летом жара под 30 градусов, на плечах – скатка шинели, на ногах – сапоги – и раненых выносишь с поля боя. Зимой, наоборот, в 40 градусный мороз по пояс в снегу бойца с передовой тащишь. Спустя годы с благодарностью Анна Николаевна вспоминает солдата, который ценой своей жизни спас молодую медсестру: Вскоре наш госпиталь отправили в сторону Штеттина, затем в Ногард и дальше на запад. Вновь с Сашей повстречались, когда он попал в наш госпиталь с ранением. По выздоровлении мы с ним расписались в одном из городов вблизи Берлина. – Такое ликование было, словами не передать. Кругом радость, смех, песни поют, музыка играет. Я с подружкой Зоечкой пошла к Бранденбургским воротам. Со всей накопившейся за годы войны злобой выцарапала на стенах Бранденбургских ворот свою фамилию. Но радость была недолгой. Только успела услышать «вжик», как в одну секунду подружка, стоявшая рядом со мной, упала наземь сраженная снайперской пулей. Вот так в день Победы и погибла моя Зоечка. Здесь уж, как в песне, «радость со слезами на глазах». То ли Победе радоваться, то ли подругу оплакивать… И сейчас, спустя годы, 9 мая для меня это не только день Победы, но и очередная годовщина гибели подруги. Несмотря на то, что официально война была окончена, боевые действия продолжались, не все сложили оружие. Враг местами оказывал сопротивление, ежедневно в госпиталь поступали раненые. – Прослужила я вплоть до апреля 1946 года, только тогда мне разрешили покинуть расположение санчасти. В одном из сражений Саша сумел взорвать вражеский дзот, но при этом получил серьезное ранение в легкое. Вскоре к ранению добавилось еще и заболевание туберкулезом. Вместе мы отправились сперва к его родным, но затем вернулись на мою малую родину – в деревню Лапени. От деревни ничего не осталось. Если до войны было около ста домов, то после – ни одного. Поселились в Чаусах, так здесь и прожили. Я в больнице работала, он, окончив курсы, – бухгалтером. И сегодня, оглядываясь на свою жизнь с высоты прожитых лет, Анна Николаевна считает, что у поколения, прошедшего войну, нет более светлого праздника, чем День Победы. И пусть с того дня, когда она еще совсем девчонкой встретила весть о капитуляции Германии в столице врага – Берлине, прошло более семидесяти двух лет, 9 мая по-прежнему остается для нее радостным и горестным праздником – праздником со слезами на глазах. Другие статьи рубрики
|
Последние комментарии
4 года 3 недели назад
4 года 13 недель назад
4 года 24 недели назад
4 года 37 недель назад
4 года 42 недели назад
4 года 47 недель назад
5 лет 5 недель назад
5 лет 12 недель назад
5 лет 15 недель назад
5 лет 34 недели назад